Неточные совпадения
Обида, зло падали в жизни на нее иногда и с
других сторон: она бледнела
от боли,
от изумления, подкашивалась и бессознательно страдала, принимая зло покорно, не зная, что можно
отдать обиду, заплатить злом.
— Мы высказались…
отдаю решение в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя на
другую сторону беседки и следя оттуда пристально за нею. — Я вас не обману даже теперь, в эту решительную минуту, когда у меня голова идет кругом… Нет, не могу — слышите, Вера, бессрочной любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и
от вас, венчаться с вами не пойду. Но люблю вас теперь больше всего на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, — кинетесь ко мне… значит, вы любите меня и хотите быть моей…
Иногда, напротив, он придет
от пустяков в восторг: какой-нибудь сытый ученик
отдаст свою булку нищему, как делают добродетельные дети в хрестоматиях и прописях, или примет на себя чужую шалость, или покажется ему, что насупившийся ученик думает глубокую думу, и он вдруг возгорится участием к нему, говорит о нем со слезами, отыскивает в нем что-то таинственное, необычайное, окружит его уважением: и
другие заразятся неисповедимым почтением.
Теперь мне понятно: он походил тогда на человека, получившего дорогое, любопытное и долго ожидаемое письмо и которое тот положил перед собой и нарочно не распечатывает, напротив, долго вертит в руках, осматривает конверт, печать, идет распорядиться в
другую комнату,
отдаляет, одним словом, интереснейшую минуту, зная, что она ни за что не уйдет
от него, и все это для большей полноты наслаждения.
Им нужно было не давать повадки иностранцам съезжать на берег: если б они дали место нам, надо было бы давать и
другим, а они надеялись или вовсе уклониться
от этой необходимости, или, по возможности, ограничить ее, наконец, хоть
отдалить, сколько можно, это событие.
— Достанет, достанет! — воскликнул Алеша, — Катерина Ивановна вам пришлет еще, сколько угодно, и знаете ли, у меня тоже есть деньги, возьмите сколько вам надо, как
от брата, как
от друга, потом
отдадите…
В первые месяцы своего перерождения он почти все время проводил в чтении; но это продолжалось лишь немного более полгода: когда он увидел, что приобрел систематический образ мыслей в том духе, принципы которого нашел справедливыми, он тотчас же сказал себе: «теперь чтение стало делом второстепенным; я с этой стороны готов для жизни», и стал
отдавать книгам только время, свободное
от других дел, а такого времени оставалось у него мало.
Офицер ожидал меня во всей форме, с белыми отворотами, с кивером без чехла, с лядункой через плечо, со всякими шнурками. Он сообщил мне, что архиерей разрешил священнику венчать, но велел предварительно показать метрическое свидетельство. Я
отдал офицеру свидетельство, а сам отправился к
другому молодому человеку, тоже из Московского университета. Он служил свои два губернских года, по новому положению, в канцелярии губернатора и пропадал
от скуки.
— Ладно, после с тобой справлюсь. Посмотрю, что
от тебя дальше будет, — говорит она и, уходя, обращается к сестрицыной горничной: — Сашка! смотри у меня! ежели ты записочки будешь переносить или
другое что, я тебя… Не посмотрю, что ты кузнечиха (то есть обучавшаяся в модном магазине на Кузнецком мосту), — в вологодскую деревню за самого что ни на есть бедного мужика замуж
отдам!
Вторая приехавшая тетушка была Аксинья Степановна, крестная моя мать; это была предобрая, нас очень любила и очень ласкала, особенно без
других; она даже привезла нам гостинца, изюма и черносливу, но
отдала тихонько
от всех и велела так есть, чтоб никто не видал; она пожурила няньку нашу за неопрятность в комнате и платье, приказала переменять чаще белье и погрозила, что скажет Софье Николавне, в каком виде нашла детей; мы очень обрадовались ее ласковым речам и очень ее полюбили.
Муж представил мне его как своего
друга, и так как m-r Постен имеет весьма вкрадчивый и лукавый характер, то он, вероятно, узнал
от мужа о наших отношениях; случай ему представлялся удобный поухаживать за молоденькой женщиной в подобном положении, и он начал, — и точно уж в этом случае надо
отдать честь его настойчивости!..
Я
отдал ей яблоки, а Валек, разломив булку, часть подал ей, а
другую снес «профессору». Несчастный ученый равнодушно взял это приношение и начал жевать, не отрываясь
от своего занятия. Я переминался и ежился, чувствуя себя как будто связанным под гнетущими взглядами серого камня.
Ну, конечно-с, тут разговаривать нечего: хочь и ругнул его тесть, может и чести коснулся, а деньги все-таки
отдал. На
другой же день Иван Петрович, как ни в чем не бывало. И долго
от нас таился, да уж после, за пуншиком, всю историю рассказал, как она была.
Одна женщина, лет 50, с черными глазами и строгим выражением лица, несла бинты и корпию и
отдавала приказания молодому мальчику, фельдшеру, который шел за ней;
другая, весьма хорошенькая девушка, лет 20, с бледным и нежным белокурым личиком, как-то особенно мило-беспомощно смотревшим из-под белого чепчика, обкладывавшего ей лицо, шла, руки в карманах передника, потупившись, подле старшей и, казалось, боялась отставать
от нее.
Кругом тихо. Только издали, с большой улицы, слышится гул
от экипажей, да по временам Евсей, устав чистить сапог, заговорит вслух: «Как бы не забыть: давеча в лавочке на грош уксусу взял да на гривну капусты, завтра надо
отдать, а то лавочник, пожалуй, в
другой раз и не поверит — такая собака! Фунтами хлеб вешают, словно в голодный год, — срам! Ух, господи, умаялся. Вот только дочищу этот сапог — и спать. В Грачах, чай, давно спят: не по-здешнему! Когда-то господь бог приведет увидеть…»
Мама даже закричала
от испуга, а я вышла в
другую комнату и принесла ему его кольцо — ты не заметил, я уже два дня тому назад сняла это кольцо — и
отдала ему.
От Тестова мы вышли полными
друзьями, и я с той минуты всего себя
отдал «Русским ведомостям».
Даже Степана Трофимовича
отдалила от себя, позволив ему нанимать квартиру в
другом доме (о чем тот давно уже приставал к ней сам под разными предлогами).
— Сначала я ее, — продолжала она, — и не рассмотрела хорошенько, когда
отдавала им квартиру; но вчера поутру, так, будто гуляя по тротуару, я стала ходить мимо их окон, и вижу: в одной комнате сидит адмиральша, а в
другой дочь, которая, вероятно, только что встала с постели и стоит недалеко
от окна в одной еще рубашечке, совершенно распущенной, — и что это за красота у ней личико и турнюр весь — чудо что такое!
— Еще ругается, пропоец этакий!.. Ну, приди ты у меня в
другой раз, я те спроважу в полицию! — проговорил ему вслед солдат; письмо Янгуржеева, впрочем, он
отдал Лябьевым,
от которых через горничную получил новое приказание никогда не принимать Янгуржеева.
В один присест она связала два кошелька: один для Балалайкина,
другой, с надписью золотым бисером"
от русских дам" —
отдала Редеде для передачи знаменитому египетскому патриоту.
Бояре же мои, и Дума, и советники не захотели помогать мне и замыслили погубить меня; тогда взял я
от них виноград мой и
отдал другим делателям.
Вскоре царь вышел из опочивальни в приемную палату, сел на кресло и, окруженный опричниками, стал выслушивать поочередно земских бояр, приехавших
от Москвы и
от других городов с докладами.
Отдав каждому приказания, поговорив со многими обстоятельно о нуждах государства, о сношениях с иностранными державами и о мерах к предупреждению дальнейшего вторжения татар, Иоанн спросил, нет ли еще кого просящего приема?
— Можно и четвертцу. Только зараньше я тебе говорю: кусается,
друг, нынче рожь, куда как кусается! Так вот как мы с тобой сделаем: я тебе шесть четверичков отмерить велю, а ты мне, через восемь месяцев, два четверичка приполнцу
отдашь — так оно четвертца в аккурат и будет! Процентов я не беру, а
от избытка ржицей…
Я знаю про себя, что мне не нужно отделение себя
от других народов, и потому я не могу признавать своей исключительной принадлежности к какому-либо народу и государству и подданства какому-либо правительству; знаю про себя, что мне не нужны все те правительственные учреждения, которые устраиваются внутри государств, и потому я не могу, лишая людей, нуждающихся в моем труде,
отдавать его в виде подати на ненужные мне и, сколько я знаю, вредные учреждения; я знаю про себя, что мне не нужны ни управления, ни суды, производимые насилием, и потому я не могу участвовать ни в том, ни в
другом; я знаю про себя, что мнене нужно ни нападать на
другие народы, убивая их, ни защищаться
от них с оружием в руках, и потому я не могу участвовать в войнах и приготовлениях к ним.
Стоило некоторым людям, участникам и неучастникам этого дела, свободным
от внушения, еще тогда, когда только готовились к этому делу, смело высказывать свое негодование перед совершившимися в
других местах истязаниями и отвращение и презрение к людям, участвовавшим в них, стоило в настоящем тульском деле некоторым лицам выразить нежелание участвовать в нем, стоило проезжавшей барыне и
другим лицам тут же на станции высказать тем, которые ехали в этом поезде, свое негодование перед совершаемым ими делом, стоило одному из полковых командиров,
от которых требовались части войск для усмирения, высказать свое мнение, что военные не могут быть палачами, и благодаря этим и некоторым
другим, кажущимся неважными частным воздействиям на людей, находящихся под внушением, дело приняло совсем
другой оборот, и войска, приехав на место, не совершили истязаний, а только срубили лес и
отдали его помещику.
Вы, надеюсь,
отдадите мне справедливость, что я не принадлежу к числу тех pères de comédie, [Отцов из комедии (фр.).] которые бредят одними чинами; но вы сами мне говорили, что Елене Николаевне нравятся дельные, положительные люди: Егор Андреевич первый по своей части делец; теперь, с
другой стороны, дочь моя имеет слабость к великодушным поступкам: так знайте, что Егор Андреевич, как только достиг возможности, вы понимаете меня, возможности безбедно существовать своим жалованьем, тотчас отказался в пользу своих братьев
от ежегодной суммы, которую назначал ему отец.
Комнатка была шага в три; из них два казались бедной немке совершенной роскошью, и она
отдавала их внаем, вместе с окном,
от которого на пол-аршина возвышалась боковая, некрашеная кирпичная стена
другого дома.
Гурмыжская. Я никак не ожидала… Сам
от денег отказывается! Как это мило с его стороны! И напрасно я напоминала про этот долг. С чего это я расчувствовалась! Играешь-играешь роль, ну и заиграешься. Ты не поверишь, мой
друг, как я не люблю денег
отдавать.
Андрей Ефимыч отсчитал пятьсот рублей и молча
отдал их своему
другу. Тот, все еще багровый
от стыда и гнева, бессвязно произнес какую-то ненужную клятву, надел фуражку и вышел. Вернувшись часа через два, он повалился в кресло, громко вздохнул и сказал...
Телегин. Позволь, Ваня. Жена моя бежала
от меня на
другой день после свадьбы с любимым человеком по причине моей непривлекательной наружности. После того я своего долга не нарушал. Я до сих пор ее люблю и верен ей, помогаю чем могу и
отдал свое имущество на воспитание деточек, которых она прижила с любимым человеком. Счастья я лишился, но у меня осталась гордость. А она? Молодость уже прошла, красота под влиянием законов природы поблекла, любимый человек скончался… Что же у нее осталось?
Другой полоумный вдруг берет воспитанную барышню, которая с детства понимает жизнь и которую родители, не щадя ничего, воспитывают совсем не в таких правилах, даже стараются, как можно,
отдалять от таких глупых разговоров, и вдруг запирает ее в конуру какую-то!
Молодые люди, оставшись один на один, перекинулись несколькими пустыми фразами и, должно быть, почувствовав, что это только
отдаляет их
друг от друга, оба замолчали тяжелым и неловким, выжидающим молчанием. Любовь, взяв апельсин, с преувеличенным вниманием начала чистить его, а Смолин осмотрел свои усы, опустив глаза вниз, потом тщательно разгладил их левой рукой, поиграл ножом и вдруг пониженным голосом спросил у девушки...
Евсей жадно глотал слова старика и верил ему: корень всех несчастий жизни человеческой — нищета. Это ясно.
От неё — зависть, злоба, жестокость,
от неё жадность и общий всем людям страх жизни, боязнь
друг друга. План Дудки был прост и мудр: царь — богат, народ — беден, пусть же царь
отдаст народу свои богатства, и тогда — все будут сытыми и добрыми!
Весь мокрый, встал он на ноги и вышел на улицу. Темно было. Фонари были загашены, улицы совершенно опустели. Не
отдавая себе хорошенько отчета, Колесов пустился идти скорым шагом. Прошел одну улицу,
другую… Прохожие и дворники смотрели с удивлением и сторонились
от него, мокрого, грязного… Он шел быстро, а куда — сам не знал… Колесил без разбору по Москве… Наконец, дошел до какой-то церкви, где служили заутреню… Он машинально вошел туда, и встав в самый темный угол церкви, упал на колени и зарыдал.
Госпожа Жиглинская хлопотала было сыскать себе нового покровителя и, говорят, имела их несколько, следовавших один за
другим; но увы! — все это были люди недостаточные, и таким образом, проживая небольшое состояние свое, скопленное ею
от мужа и
от первого покровителя своего, она принуждена была дочь свою
отдать в одно из благотворительных учебных заведений и брала ее к себе только по праздникам.
Лыняев.
От друга,
от Василья Иваныча Беркутова два письма; одно ко мне,
другое к вам. (
Отдает Купавиной письмо.)
Виноградник был у царя в Ваал-Гамоне, на южном склоне Ватн-эль-Хава, к западу
от капища Молоха; туда любил царь уединяться в часы великих размышлений. Гранатовые деревья, оливы и дикие яблони, вперемежку с кедрами и кипарисами, окаймляли его с трех сторон по горе, с четвертой же был он огражден
от дороги высокой каменной стеной. И
другие виноградники, лежавшие вокруг, также принадлежали Соломону; он
отдавал их внаем сторожам за тысячу сребреников каждый.
Полина Александровна настаивала, чтоб я непременно разделил с нею сегодняшний выигрыш пополам и
отдавала мне восемьдесят фридрихсдоров, предлагая и впредь продолжать игру на этом условии. Я отказался
от половины решительно и окончательно и объявил, что для
других не могу играть не потому, чтоб не желал, а потому, что, наверное, проиграю.
«Обходив несколько домов для сбора должных мне денег, в ином завтраками отпотчевали, в
другом отослали до будущего понедельника, в третьем не доложили госпоже за болезнию, которая приключилась ей
от того, что птичка ее вылетела из клетки и любимая собачка переломила ножку; одним словом: вместо трехсот рублей, которые считал я тот день получить, тринадцать рублей мне
отдал тот из должников моих, который бы скорее извинен был в неисправности, ибо он всех прочих беднее».
Он был мудрый Полководец; знал своих неприятелей и систему войны образовал по их свойству; мало верил слепому случаю и подчинял его вероятностям рассудка; казался отважным, но был только проницателен; соединял решительность с тихим и ясным действием ума; не знал ни страха, ни запальчивости; берег себя в сражениях единственно для победы; обожал славу, но мог бы снести и поражение, чтобы в самом несчастии доказать свое искусство и величие; обязанный Гением Натуре, прибавил к ее дарам и силу Науки; чувствовал свою цену, но хвалил только
других;
отдавал справедливость подчиненным, но огорчился бы во глубине сердца, если бы кто-нибудь из них мог сравниться с ним талантами: судьба избавила его
от сего неудовольствия.
Лариса. Я этого не могу сказать, потому мы с вами довольно далеки
друг от друга. Имеете так близко предмет и сами себя
отдаляете.
Владимир. Женщина!.. ты колеблешься? Послушай: если б иссохшая
от голода собака приползла к твоим ногам с жалобным визгом и движеньями, изъявляющими жестокие муки, и у тебя бы был хлеб, ужели ты не
отдала бы ей, прочитав голодную смерть во впалом взоре, хотя бы этот кусок хлеба назначен был совсем для
другого употребленья? Так я прошу у тебя одного слова любви!..
А палантины прямо ставил по два злота за штуку и притом половину из этого еще
отдавал фельдфебелю или, по-ихнему — «подфебелю», чтобы
от него помехи в работе не было, а
другую половину посылал куда-то в Нежин или в Каменец семейству «на воспитание ребенков и прочего семейства».
Это был жалкий обломок, какая-то кучка случайных существований. Землей выселковцы не занимались. «Родитель», как уже сказано, был кровельщик, один из домовладельцев портняжил,
другой — шил сапоги, большинство
отдавали «дачи» под летние помещения или содержали нахлебников-студентов, находясь, таким образом, в зависимости
от чужих, «пришлых» людей; некоторые работали на ближней фабрике. Было и несколько темных субъектов — более или менее предосудительных профессий.
— Плохо!
Другой человек ни за что и не придумал бы, как этому делу помочь, а я присоветую, так не пожалеете, что послушались. А пожалуй, еще и
отдадите новые сапоги, что остались
от Опанаса в залоге, а?
Mатрена. Я тебе, сват, истинно говорю: кабы не я, в жисть бы тебе не найти. У них
от Кормилиных тоже засылка была, уж я застояла. А насчет денег — верно сказываю: как покойник, царство небесное, помирал, так и приказывал, чтоб в дом вдова Микиту приняла, потому мне через сына все известно, а денежки, значит, Акулине. Ведь
другой бы покорыствовался, а Микита все дочиста
отдает. Легко ли, деньжищи какие.
Я заранее вас предуведомляю, что я каждый день буду заезжать в богадельню, и горе вам, если хоть малейшие упущения встречать буду! Снисхождения никакого не ждите!.. Мало, что
от службы уволю, под суд еще
отдам, потому что всякий сверчок должен знать свой шесток: нечего было идти туда, куда вы не призваны ни по способностям вашим, ни по чему
другому!..
Он был мой
друг. С ним я не знал хлопот,
С ним чувствами и деньгами делился;
Он брал на месяц,
отдавал чрез год,
Но я за то ни мало не сердился
И поступал не лучше в свой черед;
Печален ли, бывало, тотчас скажет,
Когда же весел, счастлив — глаз не кажет.
Не раз
от скуки он свои мечты
Мне поверял и говорил мне ты;
Хвалил во мне, что прочие хвалили,
И был мой вечный визави в кадрили.
А Устинья следом за ним. Мерными шагами, ходко спешит она к перелеску, огнем пышет лицо, искрами брызжут глаза, губы
от гнева и ревности так и подергивает. «Коль не мне, никому за тобой не быть!.. Крови твоей напьюсь, а
другой не
отдам!.. А эту разлучницу, эту змею подколодную!.. Корнями ее обвести, зельем опоить, ножом зарезать!..»